"Я Тебе честно скажу, без Тебя очень плохо.
Есть хлеб на столе, есть друг, пришедший в
гости, есть свежесваренное пиво. Трещит в камине сухое полено, младшая дочка играет на
полу и сыновья рисуют акварелью парусные
корабли. Идет за окнами снег, и, ёлки зеленые,
чего еще может не хватать человеку для
счастья?! Но я Тебе честно скажу: без Тебя так
грустно!
Ты видел глаза домашнего пса? Сытого,
чистого, любимого всеми пса? Конечно, видел.
Ты же все видел. Какие это грустные глаза!
Очень умные и очень грустные. Такие же глаза
у сытого и умного человека, которого все любят,
но которые не чувствует рядом Тебя.
Я всегда знал, что Ты есть. Это даже не
вера. Это убежденность, это некое знание. Разве
может Тебя не быть?! Но мне мало знать, что
Ты есть. Я хочу чувствовать себя у Тебя запазухой, как в теплом овчинном тулупе, хочу
слышать Твой голос, вдыхать Твой запах.
Много раз я выходил за окраину города
(Ты помнишь) и кричал, и звал, и молился. Я
просил Тебя прийти, приблизиться, сделаться
ощутимым и близким. Ты молчал. Ты ведь так
умеешь молчать, как никто иной.
И я возвращался домой, оглушенный собственным криком, усталый и насыщенный воплями. И вот, когда ничто не предвещало исполнение моих просьб, странные вести, одна
за другой, стали тормошить и тревожить мою
уснувшую и уставшую душу.
Сначала, в один из обычных зимних дней,
мимо наших окон проехали трое всадников не
привычного вида. На них были высокие шапки
странного фасона. В замерзших пальцах каждый
из них держал небольшой сундучок. Заиндевевшие морды их коней говорили о том, что
животные привыкли к более теплой погоде. Я
открыл окно и один из всадников повернул ко
мне свое спрятанное в густую бороду лицо и
тихо, но внятно сказал на фарси: «У омад» —
«Он пришел».
Они проехали мимо, и снежный ветер долго
хлестал меня по лицу, пока я смотрел им вслед.
Кто пришел? О ком сказали эти странные люди?
Откуда они знают, что я чуть-чуть понимаю
фарси?
На каждый день хватает своей заботы. И я
не забыл о трех всадниках, чьи следы на снегу
быстро замела вьюга. Я просто отодвинул мысль
о них на задворки памяти и занялся домашней
работой. Так прошло несколько дней. Но снова
удивление ворвалось в мой дом, теперь уже
высказанное на родном, а не чужом наречии.Пастухи, старые, добрые пастухи, веселые
пересмешники, которые всегда готовы посмеяться над собой, когда мы смеемся над ними,
принесли в мой дом новую волну удивления.
Мы часто смеемся над их бедностью и смешной
одеждой, над их стадами, которые они любят
больше чем своих жен. А они платят нам той
же монетой, называя нас домоседами и клопами,
спрятавшимися за печкой. Они говорят, что
ни на какие деликатесы мира не променяют
свой кусок сыра и глоток вина. А некоторые
из них даже дерзают предсказывать, что эта
пастушеская пища — сухари с сыром и вином — со временем станет украшением стола
богатых.
Но в этот раз они были перепуганы. Их
обветренные лица выражали детский испуг и
искреннее удивление.
— Мы помним, что один из пастухов стал
царем Израиля. Мы знаем, что его любил Бог
и охраняли Ангелы. Но, честное слово честного
пастуха, мы никогда не думали, что Ангелы
явятся нам самим!
— Говорите конкретней, что случилось? —
при этих словах я налил им по полной чашке
грога.И они рассказали, что пасли стада, как
обычно; что Ангелы вдруг запели над ними, и
они чуть не умерли от страха; что главная
мысль Ангельских слов заключалась в рождении
Кого-то, Кто принесет на землю мир и в людские души — стремление к добру.
Мы выпили с ними еще по стакану крепкого
и горячего напитка, и я попросил их рассказать
поподробнее о том, что они видели и слышали.
Но пастухи! О, эти пастухи! Вы когда-нибудь
разговаривали с пастухами? Вы пили с ними
грог? Размякшие от вина, они быстро забыли
тему нашего разговора и стали клевать носами.
Те, кто работает на воздухе, быстро засыпают
в тепле.
Они уснули, а я вышел из дома. Я знал, где
они пасут свои стада, и где могло произойти
то, о чем говорили люди с обветренными лицами. Снег, сухой и твердый снег, хрупал под
моими ногами, пока я шел к обычному месту
выпаса овец. И вдруг свет, необычайный, мягкий и теплый свет согрел мою щеку. Он не
ослепил глаза, а именно согрел щеку. Видит
Бог, Которому я так много молился раньше,
что не пойти на этот свет было выше сил человеческих. Я пошел, и снег подо мною был утоптан, так что было ясно — по этой дороге
иду я не первым.
Не помню точно и врать не буду, кто был
там, кроме меня. Старики ли это были, или
молодежь. Но я прошел сквозь небольшую толпу, никого не заметив и не узнав в лицо. Дверь
скрипнула, и глаз мой непроизвольно зажмурился. Не от яркого света, нет. Свет в домике
был более чем скуден. Я зажмурился от сияния,
окружавшего головку Младенца, мирно сопевшего на руках у Матери. Он выглядел простым,
обычным ребенком. Таким, которые плачут от
газиков в желудке, жадно ищут сосок и краснеют
от долгого плача. Но я ведь не простак, не так
ли? Я же понимаю, что никакой вол не будет
дышать на младенца ноздрями, если это не особый младенец. И никакие чужестранцы не возьмут на плечи тяжесть долгого пути, если речь
идет об обычном ребенке. И никакой пастух,
сколько бы он ни выпил вина, не станет придумывать невозможное, приплетая к своим фантазиям Самого Господа Бога. Да и само сияние
от Его темечка, оно, не говорит ли лучше всяких
слов о том, Кто пришел и Кто родился!?
Я замер в углу комнаты на скрипучем полу.
Замер, боясь пошевелиться и заскрипеть половицами. Мои глаза устремились в теплую и
мягко сияющую глубину колыбели, а мысли
заскакали, как сошедшие с ума.
«Неужели это — Ты? — думал я. — Неужели,
Ты пришел? Вот так странно и неожиданно
пришел?! Пришел беспомощным и слабым,
нежным и беззащитным? Я думал, что изнемог,
когда просил Тебя явиться. А теперь Ты явился,
и я изнемог еще больше, потому что Ты пришел
неожиданно, без всякого величия...
Я стоял и смотрел. А слова сплетались в
цепочки и нити, а затем расплетались, оставляя
мысль пустой и беспомощной. Я ждал одного,
но получил другое. Я встретил то, о чем не
мечтал. Самое время прекратить думать. Колени
мои сами собой подогнулись, и я опустился на
них, склонившись лбом до самого пола. «Ты
правильно сделал», — услышал я через минуту
над правым ухом. «Не надо размышлять. Надо
преклониться».
Я повернул лицо и увидел сияющий взор.
Только взор и только на секунду. Видимо это
был один из тех Ангелов, что возвестили пастухам рождение Господа от Девы. Как хорошо
они говорят! Как кратко и точно говорят Ангелы!
Не надо размышлять. Надо преклониться! Я преклонился. А теперь распрямился и
стал на ноги. Младенчик все так же спал. Мать
склонялась над Ним, напевая что-то тихо и
нежно. Не поворачиваясь к Ним спиной, пятясь,
я вышел на улицу, унося в груди такую сладкую
и густую смесь ощущений, что тысячи людей
могли бы напитаться ею и устать от сладости.
Снег хрупал под ногами. Сухой и твердый
снег. Снег опускался на мои ресницы, облеплял
усы и бороду, таял на теплой коже шеи. «Он
пришел», — думал я и захлебывался слезами.
«Он пришел, но не так, как я просил, а по-
своему, смиренно и невообразимо. Какой же
Он удивительный. Какой же Он...»
Когда я вернулся домой, пастухи только
что стали просыпаться. «Ну что, — спросили
они, — ты был там?»
Я молчал. Снег на ресницах растаял, но
пастухи умели отличить растаявший снег от
слез, стоявших в глазах. И слезы благоговения
они тоже умели отличить от слез боли или
обиды. «Давайте выпьем!» — сказал один из них.
И этот голос был истинным спасеньем от нависшей тишины. Мы долго пили и пели, мы
радовались до самого рассвета. Мы боялись произнести лишние слова, что бы не оскорбить
грубыми звуками человеческой речи ту Тайну,
к Которой мы все прикоснулись.
Он таки пришел! Как интересно потечет
теперь жизнь человеческая! Как сложно и
хитро, как странно и счастливо теперь заживет
человек! Я был весел не в меру. Но изобилие горячего
вина и шумная пастушеская компания не мешали мне всякую секунду этого спонтанного
праздника твердить про себя:
«Ты пришел! Ты
пришел! Благодарю Тебя!...»
Из книги протоиерея Андрея Ткачева "Религия сердца"...
P.S. - нам довелось встретить светлый Праздник на подмосковной земле под Истрой в селе Рождествено в храме Рождества Христова! Потрясающая атмосфера морозного, искрящегося миллионами мельчайших всполохов, воздуха, благодать и радость на лицах людей, неотделимое и необъяснимое ощущение присутствия Спасителя!
Слава Богу за всё!
Всех с Рождеством Христовым!
Добра! Счастья! Терпения!
Милости Божьей!
Мир Вашему Дому!
Комментариев нет:
Отправить комментарий