Об отце - достойном в высшей мере человеке...

Мой папа был уникальным человеком. Романтиком и заядлым рыбаком, таежником и охотником. Трудягой и бесшабашным "рубахой-парнем". Всегда добиваясь желаемого только самостоятельно,  оставался всегда сугубо практичным и не любил кого-то о чем-то просить. Разносторонние его интересы не могли не увлекать меня как ребенка, однако я мало что успел глубоко подчерпнуть к сожалению. 

Он прекрасно и очень точно рисовал. Выжигал на дереве совершенно замечательные вещи. Вырезал из безликих болванок изумительные картинки и образы. Мне очень запомнилось, как долгими зимними вечерами  смурных 90-х, в течении нескольких месяцев высунув кончик языка от увлечения, он выстругивал герб новой России - двуглавого орла, отдельно венчавшие его короны с полотнищами, державу и скипетр и Георгия-Победоносца на щите разящего змея копьем. Так день за днем рождался настоящий шедевр. В последствии он покрыл его золотистым лаком и повесил над свои столом на работе, хотя конечно был далек от власти и руководства. Просто ему нравился этот величавый символ, который, к слову сказать, пробыл на своем месте очень недолго - одним днем увидевший герб глава районной администрации уговорил отца отдать его произведение на краевую выставку поселковых достижений, а после нее просто взял и приватизировал его, украсив им свой рабочий кабинет. И отец даже слова ему не сказал. Даже я кипел гораздо больше и предлагал прийти и забрать принадлежащее по праву,
но папа только отмахивался - "Да ладно". Такой вот характер.
Так и усы свои знаменитые носил он полжизни, ухаживал, подравнивал, а потом в канун своего 50-летия взял и сбрил безжалостно...
Ох как я тогда смеялся когда его увидел без усов  реально первый раз в своей жизни, до сих пор при воспоминании невольно улыбаюсь .

А вообще Бог дал отцу массу талантов и, имея сильный характер, золотые руки и технический ум, папа находил время для их совершенствования и применения.
Я не забуду маленькую моторную лодку под названием "Неман" (кто еще вспомнит как она выглядит), которой мы под его чутким руководством сделали реальный тюнинг (хоть и слова  такого тогда и слыхом не слыхивали). Из доступных материалов - пластмассы, алюминия и дерева - смастерили ей "рейдан" - этакий мини киль с маленькими подводными крыльями. И это преобразившееся корытце весом килограмм не больше 70 получило рулевое управление и в придачу мотор "Вихрь-25". Ах как она летала по Ангаре! Это было вдохновение в чистом виде - выносившее с ветерком нашу семью, моих друзей и знакомых в любом направлении. Даже попадая в ангарские шторма, "Неман" выходил победителем - он просто летел по верхушкам волн и главное было держать руль и не сбрасывать газ! 

Ветер, брызги и темные валы - чувство восторга замешанное на опасности - свобода в отдельно взятой голове в определенный промежуток времени - как мы это все любили...

Как настоящий мужчина он выбрал свой настоящий путь и профессию - он был геологом. Уехав однажды за туманом, он не желал останавливаться и всегда говорил - "мы либо пашем, либо на кладбище". Болеть он мог только когда уже совсем не встать,  а чувство личной ответственности и невозможности подвести коллектив были его характерными чертами. Папа больше половины сознательной жизни прожил в Советском союзе и конечно был советским человеком - но не был "совком" - он всегда имел больше внутренней свободы - и людям это импонировало, они тянулись к нему.
Будучи беспартийным и не имея высшего образования он всегда был на высоте!
В 1980 году от Ангарской геологоразведочной экспедиции родителей (ну и мелкого меня) отправили в заграничную командировку, помогать монгольским братьям искать полезные ископаемые. Отец очень быстро стал незаменим. Он был и геолог, и картограф, и художник-оформитель, и заведующий фотолабораторией СГЭ (Советской геологической экспедиции), и капитан сборной волейбольной команды от экспедиции республиканского масштаба, и как знающий толк опытный умелец участвовал во всех охотах и рыбалках руководства. Три года командировки пролетели как в сказке - не хотелось бы отвлекаться от темы - но в Монголии жилось очень хорошо - не Греция, но всё было! 

Так вот когда подошел срок - начальник экспедиции покумекал, съездил в Москву и продлил командировку еще не три года. А когда и они почти прошли - в Улан-Батор приезжал какой-то мощный заместитель министра геологии СССР и встречался с гражданами в актовом зале, а также вел личный прием по насущным вопросам. Папа записался к нему на аудиенцию, в ходе которой спросил, а сколько советский гражданин может находиться за границей на работе. Тот мужик с его слов был очень адекватный и знающий дело, поспрашивал про служебные обязанности и достижения, но в итоге сказал, что обычно это все таки три года плюс один, максимум два. Папа ему так между делом и сказал - а я вот уже шесть. Столичный товарищ тогда очень удивился и от души пожелал ему удачи и дальнейших социалистических успехов. 

А когда руководитель СГЭ поехал за его продлением еще на три года, московские кадры сказали, что это случай совершенно исключительный и соответственно абсолютно исключено! Год на сборы и добро пожаловать обратно в Союз. Таким образом в загранке мы прожили долгие и счастливые семь лет. И это повторюсь без компартии и оконченного профильного ВУЗа, с дипломом геологического техникума маленького уральского поселка Ис запазухой.

 Совершенно феноменальный по тем временам случай. 

Папа был азартный оптимист. Помнится был футбольный матч на природе, куда в выходные организованно выезжала вся экспедиция с семьями для проведения досуга и единения марксистско-ленинского духа. Отец стоял на воротах и на протяжении всей игры, время от времени, настойчиво и целенаправленно пытался забить гол своему визави через все поле и таки поймал момент - когда его партнер зазевался и выскочил далеко в штрафную - отправил ему навесную свечку прямо в створ. И ликовал потом как ребенок - в этом был он весь!
Для него стакан был скорее наполовину полон, чем пуст. Он старался не унывать никогда! И даже когда на его глазах рушилась большая и мощная страна, он не выносил наружу своих истинных переживаний. Он стиснув зубы продолжал истово пахать, с перерывом на короткие отпуска, которые старался проводить подальше от цивилизации - в тайге!
И папа сделал все, чтобы семья достойно существовала и вывел меня в люди - дал воспитание, образование и нужные ориентиры.

Ушел он также упрямо неумолимо и не прощаясь -
как в словах его любимой песни Юрия Кукина -

"Я такой, я взял и ушел..."

И ее строки теперь начертаны на его памятнике, как и его родной геологический молоток.
Он мог попросить помощи, но опять же не стал никого беспокоить.
И даже так сложилось, что похоронен отец был прямо в день своего рождения - собрав за поминальным столом еще раз напоследок всех тех, кто его знал и был ему дорог...
А за пару дней до этого я ему сообщил, что он станет дедом и у него будет внучка...

В те непростые дни я написал следующие строки:

Не договорили... 
Не додали друг другу тепла... 
Не доспорили...Не дошутили... 
Не дорешали простые дела... 

Расставались совсем не надолго... 
Пара месяцев - это пустяк... 
И в сердце словно засела иголка, 
и один лишь вопрос - Как же так?!? 

Ты с улыбкой стоишь перед глазами... 
Сколько видел ты... Сколько успел... 
Сколько было всего между нами... 
Жил всегда ты лишь так,  как хотел... 

А жил ты весело, бурно и ярко, 
испытаниям глядя в лицо... 
Ты конечно же не был "подарком", 
но ты лучшим был в мире отцом... 

И роятся печальные мысли... 
боль то тише, то снова сильней... 
А ото всюду к тебе идут письма... 
От знакомых и старых друзей... 

Они тоже с трудом в это верят... 
Они тоже скорбят всей душой... 
Трудно справиться с этой потерей... 
Жаль, что день твой последний пришел... 

Ежедневно тебя вспоминаю, 
и читаю молитвы слова... 
Книгу памяти тихо листаю 
и она будет вечно жива... 

Остается нам сердце лишь слушать... 
Ты свершил своей жизни игру... 
Упокой твою, Господи, душу 
и Небесное Царство даруй....

А потом родились и рассказы, основанные

на его воспоминаниях:

"О геологах"

Геологи – люди железные…

И ржавчина им неведома…

Труды для страны их полезные

не малыми были победами…

Им гнус нипочём назойливый…

На преграды ответят шутками…

Хоть дождь, хоть погода знойная –

они бодро идут маршрутами…

А после долгого дня рабочего,

они – крепкие и надёжные,

у костерка полуночного

рассказы смакуют таёжные…

Дело было поздней  весной, где-то в конце семидесятых…

День уже перешагнул свою половину, а мы, который уж час, медленно топали по узкой лесной тропе. Лошади были увешаны разномастной необходимой поклажей, подхваченные под уздцы, они безропотно следовали за своими хозяевами…

Хотя какие там хозяева… Такие же работяги как и мы… Трудяги, честно отрабатывающие свою пайку…

Темп был не очень высокий и наш импровизированный караван приближался к своей промежуточной цели – геологической партии Коновалова… Место у них было неплохое, рядом с небольшой речкой в распадке, и искупаться можно и рыбку половить… Жаль вот только, что мы транзитом… Переночуем и дальше ещё километров тридцать кряду до нашей конечной стоянки…

«Здесь остановки нет, а мне – Пожалуйста, шофер автобуса – мой лучший  друг»…

В голове проносились подобные хорошо знакомые песни и думки о том, что автобус ведь я увижу не раньше, чем месяца через четыре.

Именно в этот момент мы обогнули очередную таёжную возвышенность и, посреди тропки, я увидел одиноко лежащий сапог. Подойдя в плотную, я поднял с земли практически новый «кирзач», такой скрипящий, подкованный, ну совершенно аномальный для окружающего пейзажа… Мы с ребятами немного позубоскалили на эту тему и, закинув его в скарб, продолжили наш монотонный поход…

Не прошло и часа, как нас ожидал очередной сюрприз… Впереди сначала появилась несуразно шагающая фигура, которая потом превратилась в невысокого мужичка в потёртой «энцефалитке»… Остановились мы в метрах трех друг от друга…

- Здарова…

- И вам здравствуйте – неспешно протрубил незнакомец, чётко выговаривая каждую букву…

Возраст его был абсолютно не понятен… Худосочный такой, но судя по всему жилистый. Загорелая, дубленая кожа, черты лица – будто топором вырублены. Волосы тёмные, плотные, а вот под ними глаза – очень живые какие-то…С хитринкой…

-  До Коновалова правильно идём – спросил я для проформы. Дорожка ведь всё равно одна, мимо никак не пройти, даже при желании… Сзади подтянулись и остальные товарищи-караванщики…

- А тож… - И подойдя ещё ближе не без достоинства представился – Юра я… За коняжками гляжу у ваших…

- Володя… - сказал я и только тогда понял, что одна нога у Юры была в сапоге, на который по щиколотку была натянута штанина, а вот другая была определённо в портянке…

- Слу-у-ушай, а это не ты обувку потерял – кончики моих губ непроизвольно поползли вверх… - Вот, смотри – я вытащил «кирзач» и протянул его Юре…

- Мо-о-ой – Юра довольно засветился – думал далече лежать будет… Благодарствую… Ну так чего, почапали что ли… Он ловко напялил его и, смешно шаркая каблуками по выцветшим сосново-ёлочным иголкам, двинулся вперед…

Нам оставалось только переглянуться, улыбнуться и пожать плечами…

Встретили нас как всегда душевно. Тут любому новому лицу рады, а как же. Мы все обнялись с Коноваловым, обменялись рукопожатиями со знакомыми геологами и стали располагаться. Все постепенно уже возвращались из маршрутов и лагерь оживал.

Немного погодя, я  подошел к начальнику и рассказал про сапог и его странного владельца, на что он заговорщически подмигнул и увлек меня в свою палатку…

- Короче Вовка, Юра это наша местная достопримечательность, фамилия у него, не поверишь, Никулин… - Усмехнувшись, я мотнул головой… - Да серьёзно говорю, я паспорт видел, первый раз он в поле, мне его Семёнов сосватал, ну совершенно тёмный, не знаю из какой –такой глухомани…

И Коновалов поведал историю о том, как давеча завсклад напел Юре, что для более удобного перемещения по тайге лучше всего брать обувь на несколько размеров больше. Юра носил 40-й, а тот ему выдал 46-й. Юра компенсировал это дело портянками, однако сегодня, судя по всему, просто вышагнул из него при ходьбе и даже не заметил. И такие подтрунивания поджидали Юру на каждом шагу, но в его присутствии весь коллектив должен был демонстрировать единую эмоциональную невозмутимость. А вот на маршрутах уже мог давать волю чувствам при обсасывании очередных подробностей розыгрышей. Главное не слишком часто, дабы не спугнуть…

Все развлекаются, как могут, так сказать, и здесь это немаловажно - надо разбавлять монотонные рабочие будни…

- В общем вечером сами всё увидите, у костерка когда, за чайком, после ужина… И самое главное – не вздумайте ржать!!! Всю малину нам обгадите!!! Своим так и передай!...

Сказать, что мы были заинтригованы, значит соврать. Нас так и подмывало изнутри нездоровое любопытство, а учитывая сегодняшнюю случайную встречу с полным тёзкой известного клоуна, это было вполне объяснимо…

После ужина все собрались вокруг главного костра на поляне. Времени было около девяти вечера, но летом то дни подлиннее будут и светло прямо часов до одиннадцати. Размещались поудобней, кто на куртки, кто на бревнышки, а над нами распахнулось бездонное, бесконечное, чистое, как слеза, дремлющее небо. Ни единого облачка, цвета фиалки, а вот кое-где, уже проглядывают особенно яркие желтоватые звёздочки. Красота, да и только. Такое видеть надо, тут никак не опишешь…

Слово за словом, прибаутки и обычные разговоры. Крепкий душистый чай наливали из котелка в железные кружки, обтянутые берестой. Атмосфера была знакомая – расслабленные беседы у огня посреди просторов зеленого хвойного моря…

Поначалу ничего понятно не было. Молча прихлёбывая чаёк, я украдкой наблюдал за присутствующими и, особенно за Юрой, который периодически подбрасывал хворост в костёр и в остальном как бы участия не принимал…

Небосвод стремительно перечёркивал пушистый инверсионный след пролетающего в другие края авиалайнера. Коновалов, сидящий на берёзовой чурке с травинкой в зубах, провожал его мечтательным взглядом.

- Да-а-а-а-а… - протянул начальник партии и разговоров сразу заметно поубавилось…

- Хорошо им сейчас на керосине то летать, ага… Не то, что раньше, блин, на угле… Во времена были…

А ещё через несколько минут, после живого всеобщего обсуждения проблем угольной промышленности и двигателей на коксовой тяге, Юра  на полном серьёзе выдал историю про своего деда…

Дескать тот долгое время работал кочегаром на нашем воздушном флоте, имел уважение и достойный заработок, мир опять же повидал в отличие от своего потомка, о чём внук совсем не жалеет, так как лесная романтика ему ближе и роднее, а летать он вообще боится…

Юру слушали очень внимательно… Активно задавали умные вопросы, на которые он благожелательно отвечал. Да мол, работа грязная, вредная и продуктовый паёк у деда был улучшенный… Да мол, пенсию выслужил не маленькую и внуку подарки привозил разные из дальних путешествий… Да мол, вахта была посменная, но дед иногда и за товарища выстоять мог, так как вынослив был необычайно…

На одном из очередных ответов я откатился от массовки в сторонку и уткнувшись в спальник лицом несколько минут откровенно гоготал, вспоминая Юрины опусы.

Позже у Коновалова собрались хлопнуть по пятьдесят за встречу да на сон грядущий. Похохотали  конечно от души в кулаки. Он в придачу еще рассказал, что на прошлой неделе также вечером все услышали на значительном отдалении знакомый глухой звук лесной совы и тут же Юре «заправили арапа», что это лось ходит – лосиху зовёт, ну почирикали там немного да и отложили до срока… А через день – совсем рядом «У-У-У»… И все как по команде карабины хватают и бежать в лес, а им в след кричим - «Сохатый, едрит твою налево! Кто первый – того и рога блин!»… Юра мечется по фактории – «Мне то! Мне то ружье дайте!»… Добрые люди ему сразу сунули одностволку шестнадцатого калибра и – « Давай! Давай! Давай!»… Все по дуге, зарослями да кустами назад в лагерь, а Юра часа через полтора только нарисовался… Естественно сообщил, что лося видел исполинского, с рогами не реальными, и вот  только-только собрался его подстрелить, как тот «почуял неладное, да и утёк посреди сосенок»…            

Спать ложились в прекрасном приподнятом настроении, венчавшем этот замечательный трудовой денёк…

 Рано утром потом нас все провожали, шутили и балагурили. Сошлись на том, что Юру конечно надо из партии в партию передавать с рук на руки для поднятия морального духа геологической братии с чётким поведенческим инструктажем. На том и по-досвиданькались… 

- «Пишите письма мелким-мелким почерком, поскольку места мало в рюкзаке»…

За опушкой скрылись палатки, дым от костровища и машущие нам вслед фигуры. Постепенно чащоба проглотила и звонкий собачий лай, вместе с остальными несвойственными ей звуками.

Мы уверенно шагали на северо-восток, нас ждали месяцы тяжелой, но очень интересной работы, которую мы любили всей своей душой и отдавали ей себя без остатка. В ней будет место и слезам и смеху, разлукам и новым встречам, испытаниям и щедрым вознаграждениям. Нас ожидала наша жизнь, такая насыщенная и такая непонятная суетливым городским обывателям…

«А я еду… А я еду за туманом… За туманом и за запахом тайги»…

---

"О добытчиках"

Достичь, поймать, загнать скорей в капкан!

В погоне закипают страсти предков…

Сердечный пульс танцует под канкан -

и счастлив тот, кто оказался метким…

И в этой схватке мышц, свинца и глаз,

азарт не может перейти в привычку…

И каждый раз – как будто первый раз –

но важно самому не стать добычей!  

Как порой извилиста лесная тропинка…

Петляя между деревьями, холмиками, буграми, муравейниками, валежником и непроглядными кустами, порой можно так отрешиться от окружающего мира,  пробегая голыми пятками по своим мыслям и вздорным  мечтам, что незаметно войдешь в некое состояние транса. Возникает иногда такое ощущение измененной реальности. Хотя в тайге – лесном таинственном лабиринте - так поступать нельзя категорически - она не место для отвлеченных прогулок. Но этот приглушенный стволами и кронами свет, эти разнообразные таёжные  звуки и ароматы, наполняющие колоритную цветастую обстановку - всё же иногда делают свое дело…

Вдвоем с Лёней мы, не спеша, возвращались из маршрута, когда день уже давно перевалил за свой условный экватор. Немного конечно устали и поэтому шли, молча и практически бесшумно. Собаки сегодня с нами не было, а то уж точно набегались бы по чащобе на каждый лай, адресованный юрким рябчикам или шустрым белкам…

Незаметно тропка вырулила на открытое пространство и сбоку нашему взору открылась широкая песчано-каменистая полоса, раскинутая между плотными хвойными стенами и аккуратно спускающаяся к реке подобием огромного неглубокого оврага...

Сегодня утром мы в сто какой-нибудь раз благополучно проследовали мимо этой поляны, не отметив на ней каких либо изменений. А вот в данный момент мой взгляд определенно споткнулся о какой-то фрагмент пейзажа и я непроизвольно остановился. Лёня, видимо тоже  витающий в одному ему доступных порталах, едва не воткнулся в мою спину. Обогнув меня со стороны, он вопросительно заглянул мне в лицо.

В этот момент я уже начал медленно приседать, увлекая товарища за собой и, жестами, показывая ему на ближайший пригорок. Оказавшись в импровизированном укрытии, мы стали всматриваться в интересующий нас объект….

 А посмотреть было на что. Метрах в двухстах от нас, стоя по брюхо в реке, расположился красавец - громадный лось, который, судя по всему, никуда не торопился. Грациозный и великий старожила здешних мест элегантно попивал водичку и поматывал головой, увенчанной острыми раскидистыми рогами.

Мы беззвучно и яростно зашептались…

Суть прений состояла в том, что я предлагал стрелять прямо отсюда, хотя тот конечно стоял не особо удобно – пятой точкой в нашу сторону. Леня наоборот предлагал немного подобраться к потенциальной добыче и положить её наверняка с более надежного расстояния…

Ну ага, хозяин - барин, попробуй-ка подкрадись.  По верху не пролезешь, с фланга не зайдешь - ветки сухие и деревья поваленные. Чуть ветер на него дунет и «пиши – пропало». А по прямой - как то нагловато получается, однако где-то в сотне шагов уже есть невысокие пригорки, за которые можно спрятаться и изготовиться для стрельбы…

Ясное дело, что вопрос о том, чтобы пройти мимо отдыхающего животного и направиться в лагерь, на повестке вечера вообще не рассматривался…

Охотничий инстинкт – он хозяин положения, главное искушение и мотив, сладостное предчувствие и сдержанное ожидание – много осколков эмоций, заставляющих нас в любую погоду и за многие сотни километров от дома следовать его зову…

Но Лёнька то парень решительный, этого у него не отнять. Долго не разглагольствуя, он, пригнувшись,  и ступая, словно по минному полю, начал движение непосредственно в сторону еще ничего не подозревающего рогатого властелина чащобы.

Атака в лоб… Точнее в зад…

Я, в свою очередь, устроившись на выбранной позиции, подкорректировал прицельную планку карабина и стал с интересом наблюдать за Лёниными телодвижениями - мой коллега уже успел  преодолеть значительное расстояние, постепенно приближаясь к своей цели. Он даже прошел мимо некоторых более-менее удобных углублений на местности - видимо, подгоняемый бушующими страстями, он решил подойти к гиганту вплотную и огреть его прикладом по голове...

 Я не сводил глаз ни с одного, ни с другого… Апогей приближался… Расстояние сокращалось, а артериальное давление увеличивалось…

И вот в тот самый момент, когда до заветного для Лёни бугорка оставались считанные шаги, случилось то, что по законам жанра должно было случиться – «сохатый», на подобии мощного башенного крана, начал плавно разворачивать свою вытянутую голову в сторону моего товарища...

«Избушка, избушка… Повернись ко мне передом…»

 Лёня в секунду остановился и присел. Поставив карабин на приклад, вертикально между ног и обхватив его руками, как, Прости Господи,  стриптизерша шест – он совершенно закаменел…

Я машинально прищурил левый глаз и прильнул к прицелу, стараясь не дышать.  Коричневый силуэт «сохатого» был на мушке. Даже с такого значительного удаления мне показалось, что лось сосредоточенно, внимательно и удивленно рассматривает Лёню, едва подергивая своими скрученными ушами…

 Сместив взгляд в сторону, я увидел массивное грушевидное очертание моего друга с торчащим сверху ружейным стволом - он был абсолютно неподвижен. Возможно, в эти мгновения он пытался отчаянно телепортировать мне какой-то сигнал к действию…

Счет шел на доли секунды… В случае опасности, лось будет либо нападать, либо сматываться, а в первом варианте, чтобы  доскочить до Лёни ему много времени не понадобится – несколько прыжков в одном рывке сухожилий и он может так приложить копытом или поддеть рогом, что «тушите свет» граждане - геологи… 

Я осторожно выдохнул, примерился и нажал спусковой крючок…

Выстрел щёлкнул по перепонкам, на задремавшем было лоне природы,  как бич пастуха, подгоняющий своё непослушное стадо…

Оседающий  пороховой дым быстро рассеивался, а Лёня уже бежал к завалившейся в воде туше, чтобы довершить начатое и вытащить добычу за рога на берег.

Нутро ликовало, а понимание того, что вкуснейшим деликатесным мясом мы на ближайшее время обеспечены, существенно добавляло оптимизма.

Подбежав к товарищу и помогая ему, я выпалил:

 – «Ты чего уселся то, ё-пэ-рэ-сэ-тэ!... Хорошо, что попал ещё, а так бы ушёл зараза… И хрен бы успел я перезарядиться…»

- «Да я смотрю - поворачивается, собака… Ну думаю всё! Кранты! Ему бежать до меня пять секунд!... Ну я кустиком то и прикинулся!» - радостно сообщил Лёнька…

- «Ни фига себе кустик!!! Больше центнера, навскидку!!!» - смеялись мы уже вместе…

И чего только потом в нашей жизни не было… И куда только не забрасывала нас нелёгкая геологическая судьба, даровавшая нам новые возможности и жизненные перспективы, впереди было много интересного – его ждал экзотический Алжир, а меня загадочная Монголия… Но долго ещё по доброму припоминал я ему и этого «сохатого», и тот бесподобный «кустик» на берегу далёкой таёжной сибирской речки…

(на этом снимке тоже добытчики - отец и его друг дядя Дима)

  

Он был лучшим...
 И нам его очень не хватает.

А пока - спи спокойно Папа...

Меня не покидает стойкое ощущение, что мы еще обязательно встретимся...